История деструктуризации украинской промышленности методом закрытия эффективных шахт, мы уже проходили в 90-е годы. В результате мы потеряли очень много, достаточно продуктивных шахт, потеряли рабочие места, мы подтолкнули людей к трудовой миграции к нашим ближним соседям – горнякам России. Мы получили так называемые депрессивные монополисы, т.е. города, где градообразующим предприятием была шахта или группа шахт.

Сегодня в сводках как раз и упоминаются эти города: Шахтерск, Торез, Снежное, Свиридово, отчасти Доброполье и Красноармейск.

Наверняка в материалах последних 2-3 лет упоминаются и шахты-копанки. Вот как раз шахты-копанки избрали базой те закрытые шахты. Возможно не высокорентабельные, не высокопродуктивные, но вполне сносно добывающие уголь.

Нужно помнить, что единственное твердое топливо-углеводород, которым располагает Украина, в достаточно большом количестве – это уголь. Сегодня у нас политика меняется, и мы занимаемся выяснением насколько чего нам нужно. Но дело в том, что уголь способен нам дать газ, не только как газ-метан – попутная добыча – сегодня мы имеем две крупнейшие шахты на Донбассе, которые достаточно успешно освоили сопутствующую добычу метана и реализуют его для заправок баллонов, автомобилей и прочее. Но мы еще можем из угля делать газ – это попутное производство кокса, коксовый газ, можно специально делать газ, в частности предприятие «Азот», и особенно «Стирол», который находится в Горловке. Он работал не на природном газе, а именно на угольном. Ему газ нужен не как энергоноситель, а как сырье для производства минеральных удобрений. И это все было успешно освоено еще в те 30-е годы. Мы можем всегда вернуться к этому вопросу.

В свое время многие тепловые станции перевели с угля на газ, естественно, это экологически чище, КПД выше и т.д. Сегодня уже дана команда вернуться к твердому топливу и часть тепловых электростанций, а у нас в Донбассе их семь, часть вернулись уже к углю, к смешанной технологии.

Также не стоит забывать про установки, производящие крекинг – нефтепродукты из угля. Т.е. мы можем заменить и часть покупаемой нефти. Такие установки есть, их дали наши конструктора и технологи, которые есть и в Донецке.

Сегодня нужно заниматься не закрытием шахт, как требуют наши кредиторы и МВФ, в частности ЕС, который с легкостью преодолел эту проблему в свое время. У них другие возможности. Почему, например, Англия, в свое время смогла решить эту проблему? Потому что в Северном море открыли месторождения нефти и газа, и поэтому они смогли закрыть у себя эти шахты. Если бы они находились в нашей ситуации, то вряд ли они бы это сделали.

У нас есть шахты государственные, о которых сейчас речь идет. Они убыточные. А есть шахты приватизированные, которые построили в 80-х годах и они достаточно высоко рентабельны. Но когда это было в государственной собственности, эти высокорентабельные гасили нерентабельность тех.

Угольная промышленность, расположенная в пяти областях Украины: в Днепропетровской, Донецкой, Луганской, Львовской и Волынской – отдельные шахты, о которых я сказал, является убыточной. А отдельные шахты закрыты. Они не дают ни тонны угля, но их нужно содержать и поддерживать, платить людям зарплату. Поэтому так легко с поступать с шахтами, на мой взгляд, неверно.